Сандра как она есть

В медных лохматых волосах - репьи, за спиной - рюкзак. Продираясь к Дому колдырями да колдобинами, скрещивая пальцы и сплетая пустырные травы в обережные венки, Сандра думать не думала ни о прошлом, ни о будущем. Прошлое в огне, будущее в тумане, существует только придорожная трава и пыль на кедах и шортах, в волосах и глазах. Так же непринужденно, с рюкзаком за плечами и хлопающей по боку холщовой сумкой, она могла бы спуститься в какой-нибудь заброшенный фамильный склеп или нырнуть в параллельную вселенную - только выплюнула бы предварительно травинку, которую непрестанно грызла, да повернула бы бусиной кверху третью от запястья феньку на левой руке - ту, которая отвечает за удачу.
Вот в точности как сейчас, перед тем, как приоткрыть тяжелую скрипучую дверь в Дом, От Которого Веет Странным. Все как мы любим.
Еще мы любим бормотать под нос стишки и наговоры, расписывать стены, ткани и собственную кожу, любим собирать на нитки цацки-обереги, любим кольца - по пять штук на пальце, и серьги - по семь в каждом ухе. Любим уходить в лунные ночи куда даже глаза не глядят и приходить в себя только после того, как придется перешагнуть через лужу или ручеек. Сандра и сама не знает, куда пытаются унести ее беспокойные ноги, потому что всегда какая-нибудь идиотская речка встанет на пути. А поутру, в сознании, ни в жизнь не вспомнить, куда шла и к чему.
А если ты не знаешь в точности, куда идти, то направление становится неважным. Легко поворачиваешь на каждый слух и ноту, принесенную ветром.

*Дверь не поддается, но чья-то сильная рука рывком тащит девушку вперед, сквозь стены и мебель.
Сцена.
Одинокий луч софита.*

Щурится в неожиданно ярком после закатного солнца свете. Зябко поводит плечами. Прелюбопытное здесь собралось общество, одно удовольствие вслушиваться, как они дышат. Если софит притушат или глаза привыкнут, можно будет даже их разглядеть.
Спохватывается, что совершенно отрешилась от ситуации. Первая и самая необходимая фенька на правом запястье помогает сосредоточиться в сложных ситуациях.
- Мое почтение собравшейся публике. Рассказывать обо мне по большому счету нечего. Я и до Дома не помнила толком, куда и откуда иду - знаю только, что останавливаться мне не хочется.
Ведет пальцем правой по древесному узору, вьющемуся по левой от запястья через тыльную сторону ладони, обвивающему указательный палец. Щурит глаза в слепящую пустоту.
- Я играла музыку, которой не любила, и жила с людьми, которые мне не нравились. Все как во сне, словно ждала, что проснусь. Или дойду куда-то, кого-то встречу. Надежда сдохла через пару-тройку лет. С тех пор я одновременно зомби, ведьма и блудная тень. Единственное, что я в самом деле умею - рассказывать глупые странные сказки.
Криво улыбается уголком рта:
- Может, вам они понравятся.

---

браслет для Мишеля Дроу

Широким взмахом расстилает свое многострадальное одеяло, из сумки на него вываливает мотки разноцветных ниток и шнурков, бусины-застежки-кулоны-кусочки дерева-кусочки кожи-колокольчики-желуди-прочая ерунда.Сандра критическим взором окидывает свои запасы, потом ловко выуживает из путаницы два вощеных шнура - белый и медно-рыжий. Подумав еще немного, добавляет к ним третий шнур - черный. Он обвивает два других, приматывает их друг к другу, перекрещивает узелками. Но на каждом из цветных шнурков появляются и свои собственные узлы; на белом - рафинированно-изящные, на рыжем - растрепанные и чуть перекошенные.
На три шнура нанизываются бусины, и Сандра считает про себя: Мельтор - это раз. Ретт - это два. Вампир Льлахи - три. Четвертая - Чума. Пятый - Мастер-Йода (бусина граненая, в ней прыгают и путаются десятки отражений). Темная Рыбка будет номером шесть. Семь - новичок. Восемь - это малышка Кира, которую она не успела застать. Девять - убийца Долохов. Десять - Скальпель.

Лишь бы Мишель в обморок не грохнулся от такой недоброй композиции. Но нитки никогда не спрашивают, как им заплетаться и что на себя низать и когда быть обрезанными. На месте Норн Сандра бы вообще застрелилась. Только вряд ли нити позволили бы ей такую роскошь.

Сандра доделывает застежку и подозрительно смотрит на браслет. Ну и на что тебя зарядить такой непонятный? С моими-то дохлыми силёнками, да в незнакомом месте... Никаких тебе файерболов и прочей полезной красоты.
Идея. Пусть будет бесстрашие. Его-то у Сандры навалом, она окружающую действительность скорее игнорирует, чем опасается. Поэтому берет браслет в ладони, перекатывает между пальцами бусины и тихонько что-то нашептывает им, рассказывает самые страшные из сказок, которые оканчиваются счастливо.

---

сказка для бумажных журавликов

- Ну и что уставился? И вы все, остальные? Скучно вам небось? Сказку хотите? Будет вам сказка. Про девочку и сто журавлей. Это вам не какие-нибудь жалкие шесть лебедей, это не просто так. Той Элизе пришлось куда как проще, хоть ее рубахи были и крапивные.

Дело было так. Топала наша девочка через жаркую пустыню. Вода заканчивалась, никаких тебе фур, никаких дальнобойщиков и байкеров. Она уже готова была в любой джип сесть, ноги стерла, вода подходила к концу... Труба, короче.
И тут показалась на горизонте туча.
Девочка, читавшая Майна Рида, Джека Лондона и прочих повелителей приключений, конечно, обрадовалась. Поняла, что сейчас и умоется, и остынет, и наберет фляжки полными. Да только туча приблизилась - и стало ясно, что никакая это не благословенная влага, а целая сотня ослепительно белых журавлей.
Тут бы она и провалилась на месте от бессилия и отчаяния. Ну, уж разрыдалась бы точно, теряя бесценную влагу. Но вместо этого запрокинула голову и хрипло заорала в безоблачное журавлиное небо:
- Эй, вы! Помогли бы, что ли, твари бессердечные! Как вам не стыдно! Я тут подохну, а вы дальше полетите – белые такие, чистенькие! Только перья ваши будут в крови!
Выкричалась, села на горячий песок и приготовилась превращаться в жаркое. Но тут на голову ее упала тень. Тень становилась плотнее и плотнее. Журавли снижались, и крылья их поднимали настоящий ураган.
В общем, журавли согласились помочь. Не спрашивайте только, как она их поняла – хрен его знает как. Так же, как вы меня сейчас понимаете. Девочка достала из рюкзака одеяло, журавли подхватили его в клювы, и погнали они с ветерком.
Перенесли ее журавли через пустыню. Опустили у одного городка, за воротами, за стенами, у одинокой хижины, чтоб не спалиться. Кто же знал, что в дурацкой этой хижине живет чуть ли не последняя из настоящих злых колдуний!
Старая карга, не будь дура, прокляла журавлей – во-первых, из чистеньких и беленьких сделала пестрыми, ибо завидовала их перышкам, потому что любила белые рубашки, а Тайда у нее и в помине никакого не было. И во-вторых, сделала их бумажными, слабенькими, бессильными.
Девочка во время расправы над журавлями успела скрыться, причем не где-нибудь, а в хижине колдуньи. Там поживилась яблоками – слава богу, не отравленными – и заглянула в книжку заклинаний. Ну, будем честными, не заглянула, а форменным образом сперла эту самую книжку. Пока колдунья была занята домашними делами, девочка аккуратно собрала всех журавликов, сложила их в рюкзак и быстренько скрылась с места происшествия.
А обретя ближайший приют, съемную ква… эээ, то есть комнату на постоялом дворе, тут же принялась в книжке рыться. И обнаружила рецепт спасения. Но ты иди-ка, попробуй - сплети свитер каждому из ста журавликов! И чтобы каждому - в точности той расцветки, какую выбрала для него злая колдунья. Не дай бог хоть одним узелком ошибиться! Только полное совпадение гарантирует, что оживший журавль и впрямь будет белым и здоровым, как прежде.
Девочка, конечно, старалась. Торопилась, пальцы в кровь стерла - знала, что журавлики томятся взаперти, что с бумажными крыльями им хреновато и душно, чувствовала это. И самой ей было душно в этом городе, поэтому очень торопилась она разделаться с этой работой.
Дело было сделано около года спустя. Она специально не примеряла свитера, собирала их все вместе, чтобы отправить в путь всю стаю. И вот наступил день икс.
Девочка поднялась на крышу с ворохом журавликов и принялась одевать их. Они вспархивали один за один, задевали ее махровыми перьями и с кликом устремлялись ввысь, нарезали круги ии возвращались – ждать братьев.
Так одевала она журавликов три дня и три ночи, нелегкое это было дело, муторное. Ведь крылышки нужно не помять, свитера не перепутать.
И вот оказался одет последний журавль…
Но, видно, долгая работа утомила девочку, и ошиблась она в своем плетении. Глянь, а один журавль остался – розовым в зеленый горох, смех да и только!
Так и заливалась она хохотом на крыше, пока журавли не скрылись из виду, возмущенные таким непочтительным обращением с их царственными белоснежными особами.

---

сказка для Мишеля Дроу

Шла как-то девочка лесом, по проторенной тропке, сквозь добрые кущи. Шла-шла, ночевала под елями на хвое, ела грибы и ягоды, пила из лесных ручьев, подпевала птицам. Заслушалась как-то соловья или загляделась на белку - да вдруг каааак треснулась лбом об дерево!
Остановилась в удивлении, потирая шишку. Откуда дереву посреди тропы взяться? Ни тебе указателя никакого, ни про право, ни про прямо, ни про лево.
Стояла она и гадала, что ж за загадка природы такая. А загадка возьми да и придвинь вторую ногу-ствол к первой да и опустись на корточки!
Девочка на два шага отступила и дар речи потеряла. Сидел перед ней всамделишный энт, с изумрудными глазами, с пальцами-ветками, громадный, что твой баобаб! И как молвит человеческим голосом:
- Ты куда идешь, глупая? Али леший водит?
- Если бы я знала - девочка решила, что отвечать следует честно - все бреду куда ноги ведут. А куда - фиг разберешь. А ты?.. Случайно на меня наткнулся или я лес твой, хозяин, потревожила?
Он расхохотался - да так, что приключился целый листо-ветко-пад. Хорошо, по макушке не попало, хватило ей одного синяка на лбу.
- Потревожила, ишь ты. Махонькая, а самомнение ничего себе. Ну ладно, понравилась ты мне, девочка. Прыгай на ладонь, донесу до края леса.
Вздохнула девочка:
- Да зачем же мне на край леса, дорогой ты мой хозяин? Мне и здесь у тебя нравится. Хоть навсегда оставайся.
- Редко такое от людей услышишь - задумчиво ответствовал энт. - Ну, тогда покажу-ка я тебе свое жилье-былье, раз такая ты лесничиха.
Подхватил девочку да и понес куда-то. Долго ли, коротко ли, а она уснула на его широкой ладони под мерное шуршание листвы. Еще бы, рядом ведь плескалось целое море деревьев.
А проснулась уж на ложе из листьев, у хрустального родника, все как полагается. Правда, от родниковой воды никакого роста девочке не прибавилось.
Пожила она у энта с недельку, порассказывала сказок про страны и города - он-то из своего лесу никогда и не выходил, все ему в диковинку! Да так энту понравились ее рассказы, что подарил он ей на прощанье драгоценную зеленую бусину. Девочка обрадовалась да и вплела ее тут же в очередное рукоделие, которым занималась пока сказки сказывала.
Пришло время прощаться. Возвращались из других краев энтовы друзья, и не все из них готовы были признать безопасность человека. Так что встал Древобрад - так его звали - да и понес девочку к краю леса, как поначалу и обещался.
Только девочке теперь на месте не сиделось, все вертелась-вертелась она на ладони Древобрада, чтобы напоследок весь лес оглядеть. Да так извертелась, что взяла и навернулась с края ладони - хорошо хоть, на макушку здоровенной ели. Так по веткам-шишкам долетела донизу да и сознание потеряла.
Как очнулась у самого края леса, на опушке - подумала было, что это ей все причудилось, когда она головой долбанулась об дерево. Да вот только откуда тогда на руке зеленая бусина?..

---

когда ты спросишь что такого
особенного есть во мне
я засмеюсь и звон браслетов
моих разрушит города

© Волшебница

---

Встретилось сегодня

Я большая угрюмая Птица, мне не первая сотня лет. Я смотрю на чужие лица, наблюдаю, как гасят свет - и тогда моё право в силе, я - хозяин ночных дорог.
Помню всех, кого здесь убили, знаю каждого век и срок.

Я огромная злая Птица, тень стоит за моим крылом. Хочешь знать, что мне снова снится, почему меня любит Дом? Почему я ору ночами, зажимая руками рот? И откуда вот эти шрамы, и когда моя скорбь падёт?

Я больная, но сильная Птица.
Мне с насеста плевать на смерть.
Вам - отчаянно веселиться и в палатке моей пьянеть.
Мне отсюда так близко к звездам, но пока что туда мне лень -
я сижу и смотрю на гнёзда, рядом брата смеется тень.
Я смотрю на чужие лица, но не вижу Его лица.

Я помятая злая Птица, потерявшая близнеца.

ЯRтар

---

Белым, белым укроет снегом зелень глаз твоих...

@темы: цветомузыка

---

- Тише, тише, маленький! Чего напугался? Светляк твой погас? Да не погас ни капельки, просто уснул. Спрячь под одеяло. Вот видишь, а ты испугался. В крайнем случае в коробке еще пара запасных осталась, до конца этой Тени хватит.
Мальчик уже не плакал. Съежился под стеганым одеялом и мокрыми от недавних слез глазами смотрел на уснувшего в своем стеклянном домике светляка. Он ему и имя дал уже, да взрослым не расскажешь, вечно они ругаются и не велят привязываться к ним. А чего такого! В книжке старой он читал как-то, что были у тех детей – в давнем времени, в чужой стороне – такие штуки, фонарики назвались. И уж как они любили их, гордились. А ведь фонарики даже и не живые, а его Сэмми – живой, взаправдашний, первый его светляк!
Дедушка смотрит ласково и чуть-чуть укоризненно. Но он не заругается. Вздохнет только, пожует губами и расскажет любимую сказку. Про то, что в старые времена света было много-много, и никто не боялся холодных ядовитых режущих лучей луны, а Теней, тянущихся неделями, и вовсе не было. Потому что в небе горел такой большой-большой и круглый светляк. Мама не любила эти сказки, отчитывала дедушку и мальчика заодно – за то, что пересказывал их друзьям.
А дедушка все равно рассказывал… Про то, что тот огромный светляк однажды взял и умер. И стало темно, как вот сейчас есть, и страшно, и откуда ни возьмись – из темных чащоб, из пещер – выбрались полулюди с чешуйчатыми крыльями. Стали они охотиться на всякого, кто выходил из дома, хоть на пару шагов, заполонили брошенные усадьбы. А потом выбралась на небо хохочущая злая луна. Многих она погубила - тех, кто обрадовался и решил, что лучше такой свет, чем вечная темень. Тех, кто наружу побежал да и сгорел на месте…
Приспособились как-то, что уж там. В луну эти, чешуйчатые, из своих нор и носу не кажут, а хорошая плотная ткань от ее света защищает. Вот и выходят собиратели, снарядившись и закутавшись. Идут на поляны-луга, собирать светляков, чтобы следующую Тень пережить. Никогда они не рассказывают, где те светляки водятся. Но дедушка как-то шепотом сказал, что большой светляк, знать, взорвался и осколками рухнул наземь. И где осколки упали – выросли деревья, на которых теперь светляки и подрастают понемногу. Они хорошие, светляки. Добрые. Еды им совсем немного надо, а светят хорошо, ровно и ярко. И чешуйчатые их боятся даже больше, чем луны.
А что, если заселить всю-всю землю деревьями со светляками? Стало бы тепло и светло, и Теней бы не стало совсем. Надо будет вызнать у Сэмми, когда проснется и засветится поутру, как бы это провернуть. И дедушка поможет… наверное…
Мальчику снились танцующие в теплых лужах желтого света люди. На плечах у каждого отплясывали светляки, и были они в воздухе, и всюду, даже на черном-пречерном небе мигали и дурачились, словно и не было никогда Тени.

@темы: сказки для Тени

---

оражнево

картинки

@темы: цветомузыка

---

В таких далеких далях, что не всякий сумеет туда забраться, жила на горных кручах девушка. С детства она любила забираться на высокий утес и слушать птичьи истории; те приносили их со всего света. Она слушала песни ветров и подыгрывала им на гитаре, и ветры любили слушать голоса струн.
И вот однажды они напели ей о дальней дороге. В этой песне были колыхающиеся у дорог травы, и дрожащая над асфальтом пыль, ритм колес электрички и многослойный загар на извечно открытых плечах.
С того дня девушка потеряла покой. Тесно ей стало в своей хижине среди скал; в ежедневное свое рукоделие вплетала она зов дальней дороги… и не выдержала наконец – ушла, почти ничего с собой не взяв и ни с кем не прощаясь.
В пути было много встреч и разговоров, песен и костров, бед и радостей. Все повидала девушка – и получила прозвище Сэй за рассказы из тех, давних, принесенных ветрами. Только каждый раз, рассказывая историю, смотрела она внимательно в глаза слушателей – и искала чего-то… а чего – не знала и сама.
Однажды девушка пела тоскливую песню – об одиночестве и темноте, о расставаниях и вечных скитальцах. Она пела ее очень честно и яростно, потому что решилась наконец попрощаться с дорогой и отправиться в другие миры, где можно найти покой.
И тогда плечи ее согрел теплыми лучами Солнце. Он спустился к ней прямо с жутковато-красного закатного неба и улыбнулся. У Солнца были синие глаза и добрые руки; он сказал, что ветры напели ему песни девушки, и он пришел услышать их сам.
Замерли пальцы на струнах, слово осталось недосказанным – потому что Сэй не нужно было больше уходить, чтобы найти покой.

@темы: сказки для Ветра